Эртиль. В гостях у Брежнева

Эртиль. В гостях у Брежнева. В гостях у сказки. Черт в натуре. На сеновал с кузнецом. Орден святого Ебукентия. Целебный самогон. Ячейка. Деев сад.

Ездить утром в воскресенье – одно удовольствие: ни машин, ни пешеходов. Мы быстренько выбираемся из города и несемся по тамбовской трассе. Дорога великолепная. Майские пейзажи жизнерадостны и заряжают оптимизмом. В такое утро хочется жить и трудиться, трудиться, трудиться. Правда, чаще всего к понедельнику эта блажь проходит.

В Большом Самовце сворачиваем с трассы в сторону Эртиля и тут волшебство заканчивается, начинается реальность: дорога превращается в наждачку, на которой нужно лавировать между ямами и выбоинами.

Современная история Эртильского района началась с середины XVIII века, когда территорию степи начали активно заселять выходцами из центра страны. Люди здесь жили и раньше. Одними из первых были финно-угры, предки современной  мордвы, предпочитавшими жизнь в лесах. В степи пасли свои стада кочевники, около тысячи лет назад здесь появились половцы, затем татары Золотой Орды. Предполагается, что эта территория была северной окраиной Червленого Яра, таинственного образования, где вполне мирно уживались славяне, мордва и татары. Само слово «Эртиль» (или Ертил, как чаще всего говорили полтора века назад) тюркского происхождения.

Экспансия Москвы вытеснила скотоводов-тюрок и мордву, по берегам Битюга росло число русских поселенцев. Петровская активность положила конец самостоятельной колонизации: войска разорили поселения по Битюгу. Позже земли степи получили Орловы, екатерининские фавориты. Еще столетие спустя предпринимательский проект Орловых, сахарный завод, стал началом и современного города Эртиль.

Едва пересекши городскую чету, мы сворачиваем направо и вскоре оказываемся во владениях Брежнева. Свою «Деревеньку XVII-XIX веков» он сделал на одном энтузиазме за пару лет.  Фермер, атаман местных казаков, директор и экскурсовод собственного музея – таков Брежнев нашего времени.

В музее народного быта

Собрание орудий крестьянского труда – от мотыги до сохи и плуга – впечатляет. Тут есть и маслобойки, соломорезки, гончарные и ткацкие станки. Главное – все это в рабочем виде, можно хоть сейчас запускать в работу. Хозяин сам проводит нам экскурсию, подробно и со знанием дела объясняет предназначение каждого предмета. С основной массой этих приспособлений я знаком, кое-что приходилось и самому использовать, но иногда сложно определить для чего нужно то или иное приспособление. Впечатляют две соломорезки, одна английского производства, а вторая – местная, продукт импортозамещения, как модно нынче говорить. Впечатляет не столько смекалка, когда из подручных материалов создали нужное в повседневной жизни устройство, сколько убожество. Разница, как между ветхой землянкой и царскими палатами.

Зато заведение типа «сортир по-пейзански» впечатляет удобством конструкции, проработанностью деталей.

Дом пряхи-самогонщицы со змием на крыше - то ли предостережение, то ли реклама

Сама хозяйка прядет, а жидкость волшебная каплет

Далее следует группа строений, в которых сосредоточены основные предметы быта: печь, гончарный и ткацкий станки, самогонный аппарат. Последний – простой и эффективной конструкции, как и любое другое приспособление в этом чудном уголке – действующий.

Чуть в стороне от тропинки стоит камень, на котором, в соответствии с традициями начертано, куда и за чем стоит идти. За счастьем – прямо, за сказкой – налево. А вот направо ходить стоит с очень большой осторожностью. Там могут не только женить, но и на лопату посадить да в печку сунуть (если жениться не захочешь, наверное).

Накуй себе счастье

 

Меня женить уже поздно, поэтому поворачиваем налево, в сказку. Баба-Яга с метлой, но без ступы, поджидает гостей, на лужайке перед ее избушкой застыли Горыныч и черт (последний, по утверждению хозяина, изваян в дереве с натуры – в таком виде черт привиделся скульптору после обильного возлияния).

Через извилистый пруд переброшены семь непохожих друг на друга мосточков (это все для любителей жениться), каждый со своим особым названием. Здесь же притаился сеновал (кстати, к услугам любителей на участке есть и кузница, так что можно и со своим кузнецом). 

Сеновал - для молодых

И кузня, на всякий случай

Последний мостик, особо экстремальный, выводит к избушке рыбака, кузнице и ветряной мельницею. Дон Кихоту сюда вход воспрещен. Во-первых, дабы не портил имущество. А во-вторых, в нынешнее время донкихоты не в чести, нынче другие типажи востребованы публикой.

На мельнице можно переночевать (как и во многих других строениях). Но здесь нужно быть кристально трезвым, иначе навернуться и сломать себе шею проще простого.

Еще одна действующая модель самогонного аппарата

В укромном ангаре притаилась еще одна печь и несколько далеких предков нынешнего велосипеда, металлических и даже полностью деревянных. Прокатиться на таком любопытно, но не очень удобно.

Завершается осмотр владений собственно музеем крестьянского быта. Особо впечатляет коллекция утюгов: от массивных и увесистых до миниатюрных. Ну, и какой же Брежнев без наград. Помимо огромного количества грамот и дипломов хозяин является единственным в мире обладателем двух орденов, которыми не грех было бы наградить и Леонида Ильича.

Завершается наше пребывание на гостеприимной брежневской земле, как водится, за столом. Самая простая и невзыскательная пища – печеная в печи картошка, пшенная каша, огурцы и сало домашнего посола. Я – кулинарный космополит, мне нравится. Может, еще и потому, что к этому полагается толика брежневского самогончика, целебного, настоянного на травах. Производится сей напиток с разрешения государя Александра II.
По традиции – танго на прощание. В путь. Деревенька Брежнева заслуживает внимания и потраченного на нее и на дорогу времени. То, что получилось у ее автора, выглядит более цельным и естественным, чем крестьянско-мещанско-дворянская смесь в усадьбе Веневитиновых в Новоживотинном.

Недалеко от Эртиля есть село с любопытным названием Ячейка. Возникло оно в середине XVIII века и примечательно деревянным храмом постройки 1846 года, за все годы советской власти эта церквушка так и оставалась действующей, не став ни магазином, ни складом.

За Ячейкой сворачиваем налево. Здесь среди прочих деревьев притаились огромные дубы, которым явно не одна сотня лет (кто-то утверждает, что им лет триста, а кто-то – что и больше). Сто лет назад здесь был сад помещика Деева, место до сих пор так и зовется – Деев сад. На противоположной стороне шоссе располагалась помещичья усадьба. По рассказам, помещик был человеком добрым, разрешал крестьянам собирать яблоки в своем саду: «Сколько унесешь – все твое». Только это ему не помогло, усадьбу крестьяне все равно разорили и сожгли во время очередной революции. Таковы народные традиции.

Брежнев это место привел в порядок, поставил стол и пару скамеек, за то его земляки и поминают незлым тихим словом. Одну такую компанию мы и встречаем: на столе снедь, зеленые пластиковые бутылки с надписью «Ессентуки». Нас встречают насторожено и начинают выспрашивать, кто да что, да зачем. Заканчивается этот допрос с пристрастием угощением: мне наливают полный стакан из той самой зеленой бутылки. Забориста здесь ессентуковская водичка. И это тоже народная традиция.

С трудом добираюсь до машины – отпускать гостя из-за стола рано не принято, но мне хочется добраться до дома еще в более-менее трезвой памяти. Как же здорово, что машину веду не я.