Жемчужниково

Жемчужниково, Липецкая область. В поисках корней.

Прошло уже почти семьдесят лет с тех пор, как моя бабуся уехала из родной деревни. Далеко и навсегда. Из ее рассказов я помню смутно только какие-то детали: детство без особых радостей, как во время войны на пару дней пришли немцы, как тяжело и голодно было в те годы. Да еще остались в памяти названия – Тербуны, Колодезь, Долгоруково. Никогда не думал, что осяду надолго недалеко от этих мест.

Меня давно подмывало съездить на родину предков. Но все время было недосуг, да и просто так не добраться – транспорт туда не ходит. До меня доходили слухи, что деревня пришла в упадок, что там почти никого не осталось. Само ее название расплывалось и таяло. Жемчуги, Жемчужная, Жемчужниково – я встречал разные варианты. В наш век интернетизации всего и вся единственное, что от нее осталось – это пятнышко на картах самого большого масштаба. Гугл даже не посчитал нужным подписать эту кляксу. Википедия сообщает, что в 2010 году перепись нашла там 9 обитателей.

Чуть больше сотни километров преодолеваем за два часа. Мы едем через село Конь-Колодезь, здесь проходит бесплатный дублер М4. Огромное количество переходов, «лежачих полицейских», светофоров и постоянное ограничение скорости тридцатью километрами, кажется, устроены не для удобства местных жителей, а для того, чтобы заставить водителя сто раз пожалеть, что не поехал по платному участку и убедить не повторять свою ошибку в будущем.

Неспешное продвижение позволяет рассмотреть само село. Конь-Колодезь появился около трех с половиной веков тому назад, стела с фигурой загадочного коня (никто толком не знает, человек ли, животное ли, явление ли природы – стремительная вода речушки – увековечено в названии) красуется у трассы. Интересна церковь Иоанна Богослова 1835 года постройки.

У Хлевного повернули в сторону Дона. Дорога, на удивление качественная и оживленная, извивается среди холмов. Любопытна Казанская церковь на окраине села Каменка. Построена она была в 1825 году, с тех пор обветшала. Недавно ее начали восстанавливать. Барабан купола, как шея в корсет, одет в леса, а сам купол огромной свежевыкрашенной синей луковицей с золотыми звездами величественно восседает сверху. В воскресенье работы не ведутся, одинокая бетономешалка дремлет на страже у мрачных пустых проемов в стене.

За селом Яковлево свернули вправо. Безлюдная дорога вывела нас к Дуброво, здесь мы распрощались с асфальтом, и двинулись по грунтовке. Ее покрытие – технологически выверенная смесь песка, пыли, камней и колдобин – полностью соответствовало вековым традициям. Подбираемся к Юрасовке, огибаем ее и прудик, вдали виднеются несколько крыш. Полагаю, это и есть наша цель. Местные жители подтверждают, да, это Жемчуги. Ныряем с холма вниз, поднимаемся наверх и теряем наш ориентир. Плетемся через поле почти наощупь. Немного поплутав, проезжаем мимо терновника, выстроившегося плотной шеренгой у небольшого лесочка. Мелкие сладкие, терпковатые ягоды превращают его в сизое облачко, приютившееся у самой земли. Это и есть въезд в деревню, которую я искал.

Останавливаемся у первого домика. На нем висит большая жестяная вывеска, возвещающая о том, что в 1861 году здесь была усадьба Владимира Михайловича Жемчужникова, одного из соавторов знаменитого Козьмы Пруткова. От фамилии помещика и пошло необычное название. Кстати, чуть севернее есть еще одна деревня, но уже Жемчужникова. Разница всего в одну букву, а здесь она может завести совершенно не туда, куда надо.

Дом, на котором висит табличка, выглядит заброшенным. Окна затянуты пленкой, трава по пояс, тропинка, ведущая вокруг дома, теряется в зарослях упругого и цепкого американского клена. Никого. Оглядываю улицу – несколько домов. Вот и вся деревня. Ни единого признака жизни. На мгновение становится не по себе. Обычно в таких полузабытых местах появление нового человека – это повод полюбопытствовать. А здесь никакого движения.

Далекое блеяние козы говорит, что деревенька все же обитаема. Отправляюсь на разведку. На крыльце крайнего дома обнаруживаю старушку, неспешно копошащуюся по хозяйству. Окликаю, она смотрит на меня с недоверчивым интересом. Разговорились. Лидии Ивановне уже семьдесят семь. Ее мужу – восемьдесят. Сейчас в Жемчугах осталось три человека, она сама и «два брата алкоголика». Если бы я приехал на неделю раньше, застал бы четверых обитателей. А так мужа Лидии Ивановны дочка уже забрала жить к себе. Тяжело становится по хозяйству управляться, возраст. Она и сама собирается перебраться к дочери. Улья уже продала, часть земли сдает. Вот только коза и держит.

Вспоминает, что когда-то в деревне было 46 дворов, около двухсот жителей. В конце войны, рассказывает, свирепствовал голод. Крапиву съели. Лебеду съели. Ходили босиком по убранному картофельному полю, месили грязь. Нет-нет, да и попадалась между пальцев мелкая, с горох, картофелина. А то бегали к деду «моряку». Он разрешал залезать на тополя, которые стояли рядом с его домом, собирать яйца грачей. Так и выживали.

«Моряк» - это мой прадед. Почему его так прозвали – неведомо. Никого из родственников не осталось, а дом, в котором жила его семья, «моряки», до сих пор стоит. Лидия Ивановна показывает его – вон, за оврагом. На отшибе. Спускаемся по тропинке. Здесь стоит колодец, который вырыли местные власти. Между прочим, на улице – телефон-автомат. Трогательная забота.

Дом переходит от владельца к владельцу. Недавно его купили, чтобы использовать под дачу. Приземистый, как будто придавленный грузом лет и забот, он больше походит на сарай. Справа виднеется сеновал, слева зарастают травой полуразвалившиеся саночки. Грустное зрелище, как и вся деревенька. Не остается даже стариков – кто перебирается к детям, к умирает.

На обратном пути проезжаем мимо кладбища в Дуброво, здесь хоронили и жителей Жемчужниково. Территория основательно заросла. Видно, что ее пытаются расчистить. Едва заметными холмиками видны старые могилы, могильные камни вросли в землю, надписи стерлись. Кое-где на каменных плитах угадываются кресты. Где-то здесь должна быть и могила прадеда. Становится грустно – так от нас уходит наша история.