Еврейская автономная область. Биробиджан

Еврейская автономная область. Биробиджан. Вокзал. К Бире. Новая синагога. Свиномедведь. Шолом Алейхем с китайским прищуром. История: от Дючерии до "Еврейки". "Сибха". Кругобирское путешествие.

В конце июня 2014 года мы таки отправляемся в Биробиджан. Попасть туда, наверное, можно только по случаю, невзначай, но никак не специально. Столица «Еврейки», как чаще всего называют этот регион, представляет собой фактически всего лишь крупный райцентр. Последние десять лет численность населения колеблется около отметки в 75 тысяч.

Поезд Благовещенск–Хабаровск – один из немногих, поддерживающих железнодорожную связь Благи с внешним миром. Нам ехать недолго, 11 часов (590 километров по местным меркам – рукой подать), поэтому беру билеты в плацкарт. Это обходится в 1700 рублей с носа в одну сторону, а купейные места стоят совершенно неприлично – более 3 тысяч. Вей-вей!

С трепетом ожидал всех прелестей подобного путешествия: духоты, тошнотворного запаха курицы и пакетной лапши, пьяных мужиков, хнычущих детей и безразмерных теток, часами оккупирующих подступы к клозету. Но все оказалось не так печально. Работал кондиционер. Места сбоку занимала компания парней, общавшихся исключительно жестами, временами достаточно эмоционально и оживленно, увлеченно смотревших без звука «Четыре танкиста и собака».

За мостом через Зею тянется болотистая равнина, по которой разбросаны одиночные невысокие деревца, иногда собирающиеся в небольшие группы. Любуясь пейзажами, добираемся до Белогорска. Стоянка продолжительная, мы предпринимаем марш-бросок к торговым точкам в поисках пива. Тщетно. Губернатор запретил продавать спиртное во всей области 27 и 29 июня. Это он позаботился о подрастающем поколении – 27 июня проходили выпускные вечера, а 29-го отмечали день молодежи. Приходится давиться припасенным в дорогу коньяком – в профилактических, естественно, целях.

За полчаса до Биробиджана тычком в спину будит проводница. На оконном стекле дождевые капли соревнуются в беге. Туман скрывает даже ближайший пейзаж. + 12 градусов за бортом. Поезд стоит всего пять минут. Выбираемся на перрон. Запахи свежей зелени, раннего летнего утра и недавно окончившегося дождя встречают нас на биробиджанской земле. Даже привычные ароматы железной дороги не ощущаются.

Двуязычная надпись на обращенной к путям стороне вокзала - непременный фон фотографий всех посетителей Биробиджана

Проходим через здание маленького вокзала. Когда было принято решение о переселении в эти края евреев, старый деревянный вокзал начали перестраивать. Делали это, как заведено в этих краях, заключенные. Так появилось первое каменное здание будущего города. На привокзальной площади нас встречает фонтан с колонной, у которой навершие сделано в виде еврейского семисвечника, меноры.

Утро туманное, фонтан еще спит

 

Солнце пригрело, струи фонтана выбрались на поверхность и принялись резвиться

Чуть в  стороне стоит памятник переселенцам. Как и многие скульптурные украшения современного Биробиджана, этот монумент сделан в Китае. В сентябре 2004 года жители города Хэган, соседи с правого берега Амура, подарили его биробиджанцам. Небогатый скарб – пара лопат, топор да самовар, понятно, почему такая безысходная скорбь в глазах женщины на повозке. 

В солнечную погоду и лошадь резвее бежит

Печальна первая поселянка

Первые поселенцы появились здесь сто лет назад во время строительства Амурской железной дороги. Станция Тихонькая, предшественник Биробиджана, известна с 1915 года.

Семь утра. Ни машин, ни пешеходов. Изредка прошелестит автобус. Очень свежо, нужно двигаться, притом весьма энергично. Отправляемся в сторону Биры. Напротив вокзала расположился сквер Победы с традиционным монументом, какие в советский период массово ставили по городам и селам. Непривычно количество еврейских фамилий на плитах вокруг. Биробиджан отправил на войну несколько тысяч жителей (точной информации нет, мне встречались цифры и 8, и 11 тысяч). Чуть дальше, у ремонтируемого дворца культуры сохранилась доска почета. Среди прочих здесь Иосиф Бумагин, герой Советского Союза, накрывший собой огневую точку противника в боях за Вроцлав. Это случилось за две недели до победы.

 

Еще несколько минут ходьбы – и мы на Театральной площади, украшенной разнообразными скульптурами. Рядом с филармонией на колоннах пляшут музы. У здания филармонии стоит в тумане одинокий скрипач и расцветает бронзовый лотос. У ночного клуба кипит, точнее, выкипает наружу жизнь.

 

Завсегдатаи ночного клуба спят тут же, у входа

В тумане шумит Бира. Спускаемся к реке. Трава сырая, ноги мгновенно промокают. По камням подбираемся к воде. Течение быстрое, веет прохладой. Противоположный берег призраком тает в тумане.

Бира туманным утром

Возвращаемся обратно. На здании главпочтамта сохранилась вывеска на идише. Многое напоминает о том, что «Еврейка» - регион особый. Названия улиц в центре указываются на двух языках, русском и идиш. На учреждениях – библиотеке, музее – также. Но это – лишь дань традиции, местная фишка. На самом деле евреев осталось около полутора тысяч. Остальные уехали. А надписи остались – а иначе какая ж это «Еврейка».

Голод – не тетка. Но еще только 8 утра, и все закрыто. Придется наполнять себя впечатлениями. Сворачиваем на улицу Ленина. Здесь стоит построенная в 2007 году синагога. Кажется, чем меньше остается евреев в регионе, тем больше атрибутов еврейской культуры появляется. Перед синагогой установлен мемориальный камень в память жертв Холокоста. Рядом с синагогой стоит тоже появившаяся недавно скульптура раввина с шофаром.

Новая синагога

Раввин с шофаром

Дальше по улице стоит православный Благовещенский храм. Сворачиваем в парк российско-китайской дружбы, украшенный очередными скульптурными проявлениями искренней дружбы южных соседей. Их подбор достаточно странен. Панда с детенышем (похожим на поросеночка), бедный зверь выглядит так, будто его насильно заставили покинуть бамбуковые заросли, и он молит вернуть его обратно. Трио птиц, вероятно, пингвинов (какое отношение они-то имеют к Китаю, Россию или евреям?). Диалог двух культур иллюстрирует беседующая пара рыбки и медведя, напоминающего свинью. Наверное, эти скульптуры делали очень голодные китайцы или члены общества почитателей свинины. Иначе чем объяснить, что «Еврейке» подсунули такое?

Православный Благовещенский храм

Бедная панда хочет домой

Китайско-еврейские национальные птицы - пингвины

На кого намекает этот свиноподобный белый медведь?

Выходим на улицу Шолом-Алейхема. Еще одно свидетельство местного колорита. В прочих города центральная улица в советские времена была непременно Ленина либо Советской, а в Биробиджане центральная улица – Шолом-Алейхема! А параллельная ей Ленина – так, довесок.

Заходим в магазин. У выхода стоит конурка с кассиршей. В каждом отделе свой продавец. Товар взвешивают и говорят, сколько с тебя причитается. Идешь к кассе, называешь сумму и номер отдела, тебе пробивают чек. С чеком возвращаешься в отдел, меняешь на товар. Давно забытая схема. С непривычки тупим, вызывая удивление персонала. В нас распознают чужаков. Скучающие продавщицы оживились и приглашают нас заходить вновь – чувствуем себя бродячими клоунами.

На улицах Биробиджана

От кинотеатра «Родина» улица Шолом-Алейхема приобретает исключительно пешеходный характер, превращаясь в местный Арбат (или Бродвей, оба наименования встречаются). Основная достопримечательность здесь, помимо рынка и торговых и центров – памятник классику еврейской литературы Соломону Наумовичу Рабиновичу. Этот памятник тоже изготовляли китайцы. Как пишет Иосиф Бренер, в первом варианте он вышел настоящим китайцем, пришлось объяснять подрядчикам, что узкоглазым Шолом-Алейхем быть не может по определению. Памятник переделали, доведя разрез глаз до положенного. Сегодня сидящий в кресле писатель с прищуром смотрит вдаль, куда-то в сторону местного Привоза. Ибо какой же еврейский город без Привоза!

 

9 утра. Краеведческий музей уже открылся, к нему и направляемся. Мы сегодня первые посетители (а может, и единственные). Нам удивляются, но интереса не проявляют. Это такая местная особенность – большинству на тебя плевать. Люди закрытые, на контакт идут не очень охотно. То ли не знают, что сказать, то ли считают это ниже своего достоинства. В музее неохотно отвечают на вопросы, в кафе неохотно обслуживают, в магазине неохотно продают. То ли темп жизни такой особый. То ли безразличны всё и все.

Отдельная экспозиция посвящена природе края. Здесь обитают не только привычные бурые, но и гималайские медведи, на зиму предпочитающие обосновываться в стволах деревьев (правда, и деревья должны быть подходящими по размерам, все ж медведь – не жук-короед). Из пушных представлены соболь и крупные местные куницы. Масса птиц, разнообразной рыбы. А сколько полезных ископаемых. Богатейший край.

Эта территория когда-то называлась Дючерией. Но дючеров еще в XVII веке вынудили уйти набеги русских казаков. В 1653-1654 годах здесь шли ожесточенные сражения местных жителей с отрядом Онуфрия Степанова. После ухода дючеров эти земли занимают эвенки, но территория современной Еврейской автономии местами излишне увлажнена, заболочена и подвержена наводнениям. Поэтому численность населения до начала двадцатого века была невелика.

Фактически проникновение русских началось в конце XIX – начале XX века. Казаки, охотники, земледельцы. Кто-то искал золото или добывал пушного зверя, кто-то пытался заниматься сельским хозяйством, осваивая незатопляемые территории.

В бурные годы гражданской здесь шли ожесточенные бои. В детстве песня про «штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни» звучала частенько. Село Волочаевка расположено на востоке области, то самое, о котором поется в песне. В феврале 1922 года в сражении у села была сломлена оборона белых и красные сумели не только взять под контроль Приамурье, но и войти в Приморье. Гражданская война вступила в завершающую стадию.

Панорама волочаевского боя считается жемчужиной музея. Хотя, если честно, особого впечатления не производит. Гораздо больше впечатляют фотографии бойцов, командиров, партизан. Молодые красноармейцы в буденовках и суровые взрослые мужики в кепках или ушанках. И опять мысли о том, до какого же ожесточения дошли люди. О противниках из белого движения нет совершенно ничего. Только собирательный образ в листовках и воззваниях. Без индивидуальных черт. Иначе можно было бы увидеть, что это такие же люди. Такие же суровые мужики и юнцы с горящими глазами.

Дальше начинается история собственно Еврейской автономной области и Биробиджана. Идея переселения евреев на Дальний Восток устраивала всех, потому что давала одним надежду на родину, сохранение и развитие культуры, другим – заселение богатого и малолюдного края, третьим – убирала из европейской части раздражающий фактор (после погромов-то прошло совсем немного времени). Переезжали не только из Беларуси, Украины и России. Ехали из Штатов и Аргентины. Евреи всерьез поверили в возможность создать подобие своего государства.

И не только евреи. После оккупации Маньчжурии японцы прорабатывали «План Фугу» - идею переселить европейских евреев в Маньчжурию. В первую очередь, германских. И это – самое весомое подтверждение того, что в мире поверили в еврейскую автономию. К началу 40-х «План Фугу» тихо испустил дух. Представляется, что не в последнюю очередь это связано с масштабными репрессиями против руководителей еврейской автономии и интеллигенции.

Первый председатель облисполкома Иосиф Либерберг был любопытной фигурой. Говорят, что он знал 12 языков. Его стараниями в Биробиджан перебирались не только скорняки и портные, но и художники, писатели, поэты. В 1936 году его арестовали, обвинив в троцкизме и шпионаже в пользу Японии, 9 марта 1937 года вынесли приговор и в тот же вечер расстреляли.  

Попытку возродить область предпринял Александр Бахмутский, в 1943 году возглавивший обком. В его планы входило преобразование области в Еврейскую республику, развитие культуры на идиш. При нем в 1946 году улица Партизанская стала улицей Шолом-Алейхема, была зарегистрирована первая еврейская религиозная община, а посещение синагоги перестало быть преступлением. В 1947 году 200 работниц швейной фабрики обратились к руководству с просьбой предоставить им возможность не выходить на работу в дни еврейских религиозных праздников.

Но мечты разбились о начавшуюся борьбу с космополитизмом. В 1949 году он снят с поста, через два года арестован, а в 1952 году осужден. Приговор – расстрел, замененный вскоре 25 годами лагерей.

Гибель политических, культурных, религиозных деятелей, лишения, особенно ощутимые в отрезанном от мира уголке, неясные перспективы – все это ослабляло желание евреев жить на краю света. И когда после войны появилась возможность выбирать – остаться или уехать – многие снялись и вернулись на прежнюю родину.

Тем не менее область сохраняла свою самобытность. Театр, радиопередачи, газеты, обучение в школе на идиш – все это было. Со скрипом, с перебоями, но было. В музее есть фотографии рубежа 70-80-х годов, на которых школьники по букварю учат идиш.

90-е фактически добили еврейскую общину. Основная часть уехала в Израиль. Говорят, что некоторые возвращаются, но это, скорее, исключения. Среди прихожан синагоги, в основном, лица пенсионного возраста. Одного такого почтенного господина мы встретили по пути к синагоге. Сегодня от «Еврейки» осталась одна оболочка, а выпячиваемые атрибуты – надписи на идиш или иврите, памятники, фестивали – это как поделки для туристов в индейской резервации.

Центральная улица Биробиджана

 

Уезжают многие...

После музея захотелось отведать еврейской кухни с дальневосточным колоритом. Заходим в близлежащее заведение под названием «Сибха», на первом этаже – кафе, на втором – ресторан. Поднимаемся наверх. Обстановка торжественная. Официанты под руководством метрдотеля то ли учатся сервировать, то ли готовятся к встрече важных гостей. Нас не очень дружелюбно направляют в кафе. В кафе отношение тоже не особо. Создается впечатление, что мы – обуза, досадная помеха, а не клиенты. Это несколько смазало впечатление от города, который начинал нравиться.

К этому времени туман рассеялся, облака разбежались, а солнце основательно обосновалось на небосклоне. Нас манит река, и мы отправляемся обследовать ее.

С набережной открывается вид на сопку Тихонькую, на которой стоит радиовышка, попавшая даже на герб города. В 30-х годах к проектированию столицы еврейской автономии привлекались известные архитекторы. Город тогда предложили строить как раз в районе этой сопки – там территория не повергалась такой опасности затопления. Но не сложилось, предполагавшийся центр города так и остался окраиной.

На склонах сопки Тихонькой и планировали построить Биробиджан. Не сложилось.

На набережной Биры

Нынешний центр отгорожен от реки дамбой, есть несколько заливчиков, превращенных в городские пруды. Бира – река симпатичная. Стремительная на перекатах, медлительная в заводях, она не утомляет однообразием. Быстрое течение проносит мимо пластиковые бутылки, жестяные банки и прочие признаки современной культуры, радость археологов будущего. Поднимаемся на мост. Сверху Бира видна во всем своем великолепии. Хочется идти дальше по берегу, до Амура. Увы, не сегодня.

 

 

 

 

 

 

Разная, но всегда великолепная Бира

Вдалеке виднеются горы. Это хребет Щуки-Поктой. В окрестностях Биробиджана имеется даже горнолыжная база.

 

Перебираемся на другой берег и пробираемся через частный сектор. Это настоящая деревня. Местный магазин так и называется – «Деревенский». У входа висит объявление, что скоро предстоит ревизия, и работники просят вернуть своевременно все долги. На крыльце нас догоняет местная обитательница, весьма подержанного вида дамочка. Она предлагает нам купить у нее огурцы, ну, или хотя обменять их на пачку сигарет. Теперь становятся понятными особенности местной демографии и социальных отношений. Дно. По всей видимости, здешние обитатели прокормиться могут, только беря в долг в магазине и отдавая его со случайных доходов. Наверное, вечерняя прогулка в этом районе может доставить массу острых (в прямом смысле) ощущений. В магазине берем «минералку» - так называют любую газированную несладкую воду.

По следующему мосту возвращаемся в центр. Выбираем кафе итальянской кухни Felicita. Вопреки опасениям, вполне прилично. До поезда еще несколько часов. Солнце, тепло, Биробиджан из серо-туманного превращается в симпатичный, зеленый и уютный городок. В одном из местных магазинов нахожу свою любимую скоблянку с кукумарией. Ням-ням. Затарившись, отправляемся вновь на берег Биры. Находим в тени деревьев подходящие валуны и устраиваемся поудобнее. Невдалеке компания девиц, судя по разговору, свежеиспеченных школьных выпускниц, обсуждает подробности прошедшего вечера: кто, когда, с кем и как. Матерятся громко, демонстративно и не к месту. Молодо – зелено.

Жара спадает, от реки поднимается свежесть. Наслаждаемся природой и кукумарией. Жаль только, что валуны попались слишком твердые. Вечереет. Снимаемся со стоянки и отправляемся на вокзал.

Местный рекламный шедевр. Да шоб хозяин такого магазина жил на одно пособие!