2014. Казахстан. Уральск.

Казахстан. Уральск

В середине апреля отправляюсь в казахстанский Уральск. До него от Самары чуть больше 250 км, автобус проходит это расстояние за шесть часов.

Через интернет присмотрел квартиру на трое суток по цене 5000 тенге в сутки (около 1000 рублей). Для сравнения: отели, которые можно найти через популярные системы бронирования, предлагают места от 2500 рублей. Разница существенная. Списался с хозяином квартиры. Смутило то, что он не мог или не хотел четко прописать процедуру взаимодействия, заселения, оплаты. Для окончательного подтверждения нашей сделки нужно было в четверг с утра отправить ему смс-сообщение о том, что я действительно приеду. Не зря меня терзали сомнения: на мое бодрое сообщение (мол, еду, встречайте) приходит ответ: в оговоренной квартире поселить не могу, пожалте, мол, в другую. Почему-то такой подход мне совершенно не понравился. Нашел в интернете адреса двух гостиниц, записал. Пригодится.

Тем временем автобус пробирался по самарским утренним пробкам. Выехав за пределы города, водитель решил наверстать упущенное время. Дорога временами напоминает стиральную доску, автобус начинает подпрыгивать, шофер резко сбрасывает скорость, машина выравнивается. Потом цикл повторяется. В посадках вдоль дороги еще лежит снег. Что интересно: чем дальше на юг, тем снега больше. Степь представляет себя зеброй: черные полосы голых деревьев и белые полосы снега под ними уходят в сторону горизонта.

Останавливаемся возле придорожного кафе в Большой Черниговке. Дама за прилавком уговаривает меня взять их беляши. С опаской откусываю. Внутри субстанция, по виду напоминающая мясо, по запаху напоминающая мясо и по вкусу напоминающая мясо. С удивлением понимаю, что это мясо и есть. Действительно, беляши великолепны. Парочка этих зверушек по 25 руб. за штуку составила мой обед. После получасовой стоянки отправляемся дальше.

Пограничный пост возникает неожиданно для меня. Это просто несколько строений в степи, к которым ведет ужасная дорога. Грязь, засохшая после весенней распутицы, превратила путь в сплошную полосу препятствий. А выбоины в асфальте, похоже, живут здесь уже много лет. По крайней мере, наш водитель встречает их, как старых приятелей. Автобус кренится то в одну, то в другую сторону, но благополучно проползает.

Контроль на границе со стороны России проходим минут за пятнадцать. Пограничник только мой паспорт рассматривает минуты три, листает, что-то изучает. Ставит штамп и пропускает меня предпоследним из пассажиров. Садимся в автобус и продолжаем преодолевать полосу препятствий. Знак извещает нас о том, что мы вступаем на землю Казахстана. Вдоль дороги валяются сотни, тысячи пластиковых бутылок и пакетов. Чуть поодаль два перевернутых остова каких-то легковушек. Как памятник неизвестному контрабандисту или предупреждение особо жадным водителям.

На казахской стороне стоим дольше. Всех отправляют в маленькую комнатушку, где работает единственное окно. Получаю въездной штамп. Вскоре автобус отправляется дальше. До Уральска – буквально несколько километров.

Вокруг степь, бурая и безрадостная. Однообразный и тоскливый пейзаж тянется вдаль, пока не встречается с небом. Только чахлые деревья вдоль дороги да разноцветный мусор разнообразят вид из окна. Вскоре показываются многоэтажки. Уральск, он же Орал, ежели по-казахски.

Арык вдоль улицы - характерная черта казахстанских городов

Обязательная программа на ближайшее время: раздобыть местные деньги и найти ночлег. Курс обмена на вокзале 4,95 тенге за рубль, поэтому меняю минимум. Вспомнив карту, решил, что легко и быстро дойду до ближайшей гостиницы пешком. На деле пылить пришлось более часа. В Самаре, к примеру, есть три времени года: снег, грязь и пыль. Похоже, в Уральске такая же климатическая картина. Снег уже сошел, наступило время пыли. Чуть пройдя от автовокзала, свернул на улицу Гагарина. Серые дома, серые заборы – первое впечатление оказалось не очень впечатляющим. Ни одного обменника по дороге!

Элементы национального костюма до сих пор используются в быту

Гостиница «Айдана» находится между одноименным рестораном и караоке «Майкл Джексон» и просит те же 5000 тенге за ночь. В номере оказались две одноместные кровати, шкаф и тумбочка. Мини-холодильник укомплектован пивом, водкой и шампанским (пиво в этом мини-баре предлагается по цене от 400 тенге, в ближайшем гастрономе за такое же просят 100-150 тенге). Соседство караоке дает знать о себе ближе к ночи, но меня это ни разу не тревожило: я вырубался гораздо раньше. Интернет ловится с огромным трудом, наверное, потому что пароль – чертова дюжина.

Поменял деньги (5,00 тенге за рубль), купил еды, забрался в номер, поужинал и отключился часов в семь. Сон иногда прерывали звонки и сообщения (почему-то все сегодня решили со мной пообщаться!). Впрочем, ни это, ни караоке не мешало мне спать. Утром проснулся часов в шесть по Москве (7 утра в Уральске) – сколько ж я так не высыпался. Для завтрака нужно было взять талон у администратора. Давненько я не получал еды по талонам. Блюдце с овсянкой сопровождали кусочек масла и немного меда, а также сморщенная кучка – на столовую ложку – чего-то кисломолочного в отдельной пиале. Чай подавали по местной традиции – с молоком. Вспомнилось детство, с тех пор я такого чаю не пил. То ли по этой причине, то ли еще почему-то чай так хорошо пошел, что я решил на следующее утро отправиться на завтрак исключительно ради него.

А.Айтиев, один из казахских лидеров в период гражданской войны и ранних советов

Мечеть в Уральске

На улицах города нарядно. Советские и восточные традиции смешались воедино.

Особых планов у меня не было. Я собирался провести время самым приятным образом: ходить до упаду, а потом спать без задних ног. Идеальный режим дня.

Если бы не флаги над государственными учреждениями, сложно было бы представить, что я в другой стране, а не в Поволжье. Это не о том, что Орал – продолжение России, а о том, что Поволжье и Приуралье – единая природная и историко-культурная зона, где влияния Азии и Европы смешались и переплелись.

Первым памятником, который я заметил еще издалека, была Золотая церковь, местный храм Христа Спасителя. Заложен он был в 1891 году, к 300-летию принятия яицкими казаками московского подданства («служения»). Строили его более полутора десятков лет. Изначально замахнулись на гигантское сооружение, но потом сработал закон Хеопса – ничего нельзя построить в рамках сметы. Церковь усохла в размерах, а излишек прежнего фундамента стал папертью. Этот храм является типичным образцом псевдорусского стиля, представители которого натыканы на пространстве от Тихого океана до Ниццы. 

Памятник Сырыму Датулы

На стороне площади, противоположной собору, стоит конная статуя батыра нового Казахстана. Это Сырым Датулы (Датов – в русском варианте), довольно загадочная и противоречивая фигура. Представитель родовой знати казахского Младшего жуза, он принял участие в войне Пугачева. Сражался то вместе с пугачевцами, то против них. Посидел в царской тюрьме, был выкуплен ханом Младшего жуза. Во второй половине XVIII века отношения между казаками и казахами были далеки от идеальных. Территории около реки Урал, междуречье Урала и Волги традиционно использовались кочевниками. Пока пришлых, казаков, было мало и кормились они за счет реки, с местным населением особых конфликтов не было – они занимали разные ниши. Постепенно казаки закрепляются на этой территории, и уже считают окружающие земли своими, а казахов – обузой. В конфликт вмешиваются петербургские власти: в 1775 году императрица Екатерина разрешает (!) казахам на законных основаниях использовать в зимнее время их исконные (!!!) пастбища в междуречье Урала и Волги. Но и после этого регулярно происходят конфликты из-за права прохода кочевников через земли уральского казачьего войска и плату за такой проход. Казаки регулярно устраивают набеги на казахские кочевья, убивая людей и уводя скот.

В 1783 году Сырым Датулы начинает борьбу против казаков, российских властей и собственного хана. С некоторыми перерывами его борьба продолжалась до 1797 года. Хан Младшего жуза жаловался на Сырыма российским властям, яицкие казаки принимали активное участие в борьбе с его отрядами, но повстанцы пользовались поддержкой в народе. Поэтому неудивительно, что Сырым Датов в течение более пятнадцати лет мог вести действия против казаков и собственной казахской верхушки.

В Советском Союзе до 40-х годов прошлого века восстание Сырыма считалось антифеодальной и антиколониальной борьбой. Потом эта тема стала фактически запретной – она шла вразрез с теорией «добровольного и мирного» вхождения казахского народа в состав Российской империи.

В 2000 году в бывшей столице Уральского казачьего войска Сырыму Датулы был установлен памятник, символизируя возвращение казахов в эти края и способность властей полностью контролировать ситуацию в регионе, период постсоветской турбулентности закончился.

Иду дальше. На следующей площади смотрят друг на друга акимат и маслихат. Акимат (региональная администрация) трудится в здании бывшего Торгово-промышленного банка.

Маслихату (собранию депутатов) досталась громадина времен соцреализма. Перед ним стоит облюбованный голубями памятник Абаю. «Для казахов Абай, как для русских Пушкин», - максимально доступно объяснили мне роль поэта.


Автобусом добираюсь до железнодорожного вокзала. Проезд стоит 60 тенге для взрослых и 30 тенге – для детей. Деньги собирает кондуктор. Железнодорожный вокзал – непримечательное здание типичной советской архитектуры, уродливое снаружи и бестолковое внутри. На площади перед вокзалом стоит памятник Чапаеву. Самый известный утопленник Советского Союза утроил свой последний заплыв через Урал в 130 км к югу от города. В профиль статуя напоминает пластиковые советские фигурки солдатиков, которыми я играл в детстве. 

Памятник Чапаеву у железнодорожного вокзала Уральска

На вокзале приобрел набор открыток (1000 тенге за 48 штук), недостаток качества компенсируется количеством. На почте взял 4 конверта. Сотрудница намертво прилепила марки клеем ПВА. Я смотрел на такое варварство, и сердце у меня кровью обливалось. Но потом я попробовал приклеить марку к конверту традиционным способом и понял, что без клея не обойтись.

Казахстан во Второй мировой

После обеда добрался до площади, где установлен монумент в память Второй мировой. 
Каждая страна стремится поразить мир чем-нибудь гигантским. Если арабы или японцы, у которых пригодной земли не очень много, стремятся ввысь, то казахи стремятся вширь. По ширине казахстанских улиц и проспектов сразу видно, что страна большая и земли свободной завались. Стиль казахского реализма. По лестнице спускаюсь к реке. Местами плиточное покрытие вздулось, пошло волнами. Чем ближе к Уралу, тем более гулко отдаются шаги. Впечатление такое, что под плиткой – пустота. 

 

 

 

Река еще не вошла в берега. Вода быстрая. Вдоль реки раскинулся парк, неухоженный, заросший кустарником, с поваленными деревьями. Берегом дошел до Михайло-Архангельского собора. От него вниз идут ступени, в сухой сезон можно спуститься к реке. Но сейчас между мной и храмом лежит затончик, в котором плещется рыба. 

Ходить по воде, яко посуху пока не умею, поэтому приходится возвращаться тем же путем, что пришел сюда. Солнце и тепло привлекли в это укромное место целующиеся парочки. Завидуя их молодости и беззаботности, иду, наступая на сучья, предупреждая о своем появлении. Что-то я уже забывать стал, каково это: просто целоваться на природе.

Поднимаюсь наверх. До гостиницы – полтора часа ходьбы. Приползаю уставший, падаю, сил нет даже ужинать. Какая красота! После получаса пластом, бутылки пива и порции новостей прихожу в себя. Собираюсь с силами и расправляюсь с ужином. Спать! Ближайшие девять часов пролетают совершенно незаметно.